Сколько дней лежат в психиатрической больнице

В центре

— Из всех республиканских научно-практических центров в Беларуси центр психического здоровья — самый крупный. Сравните: у РНПЦ кардиологии — 90 коек, а у нас — 1782. Чувствуете разницу?!

— С какими проблемами чаще всего госпитализируются в ваш центр?

— Больше всего пациентов попадает в связи с шизофренией, шизотипическими и бредовыми расстройствами. На втором месте по причинам госпитализации — органические психические расстройства (когда поврежден мозг). На третьем месте по количеству — пациенты с психическими расстройствами и расстройствами поведения, связанными с употреблением психоактивных веществ (таблетки, алкоголь, наркотики, курительные смеси, от которых развивается психическое расстройство). Затем — пациенты с тревожными расстройствами и расстройствами настроения.

— И люди с последними диагнозами ложатся в стационар?

— Ну а как по-другому, если человек не может справиться с тревогой? Все думают, что если лег "в Новинки", значит — "псих". Но у нас есть отделение неврозов, там проходят лечение пациенты с невротическими расстройствами. Чаще всего это люди, которые не могут справиться с психологическими проблемами. Для таких пациентов — свободный выход, никто их не держит под замком.

Хотелось бы, чтобы люди понимали, что система здравоохранения, как служба по тушению пожаров. Приехали МЧСники, залили квартиру и уехали. Почему это произошло, как восстанавливаться — проблема самого человека. Так и со здоровьем. Медики "зальют пожар", но нужно думать, что делать, чтобы тревожность не возникла повторно, работать над собой.

— А на работе узнают, что человек лежал в Новинках?

— Человек может сделать так, чтобы на работе не узнали — просто не нести нанимателю больничный. В то же время, если человек водитель, а у него шизофрения, конечно, мы сообщим на работу.

Есть возможность на платной основе проходить лечение (в том числе и в стационаре) полностью анонимно, то есть, не сообщая своего имени.

— По дороге в РНПЦ женщина рассказала, что у вас есть отделение "для крутых".

— Это и есть отделение неврозов: туда все стремятся попасть. Лечение там бесплатное, только если кто-то хочет в одноместную палату с телевизором.

— Сколько обычно люди лежат в вашей психиатрической больнице?

— Благодаря тому, что появились современные психотропные препараты, средний срок пребывания в стационаре для людей с психическими расстройствами сократился с 50 до 28 дней. Бывают и те, кто лежит очень долго — 40 дней. Есть и такие, кто не хочет от нас уходить, потому что боится сталкиваться с теми же проблемами. Чаще всего это асоциальные личности, у которых нет жилья, или пожилые люди, у которых нет родных. Мы пытаемся их "устроить".

— Какие расстройства характерны для женщин или только для мужчин?

— Послеродовая депрессия, нервная анорексия. Последнее, это когда женщина чувствует себя полной, хотя на нее страшно смотреть. Сейчас у нас на лечении находится мама трехлетнего ребенка, которая при росте 160 см поступила в больницу с весом 27 килограммов!

Я в реанимации ей говорю, чтобы не снимала одеяло: мне жутко на нее смотреть — тростиночка, как в Освенциме. А все начиналось с того, что женщине не нравилось свое тело. Лечат таких пациентов психотерапией (беседы), антидепрессантами, если надо — психотропными препаратами.

— С чем лежат у вас дети?

— Например, с расстройствами адаптации. Случается, когда разводятся родители или какие-то неприятности в школе. С аутизмом. С синдромом гиперактивности справляемся, в основном, амбулаторно.

— Есть ли пики поступлений в больницу, например, во время вступительной кампании, сессии, осенью?

— В сессию если один-два поступит…

— Много парней поступает во время призывной кампании? Симулируют расстройства?

— Поступает больше 100 точно. (В прошлом году во время призывной кампании стационар был заполнен под завязку. В 2011 году во время призывов в центре обследовалось 1300 молодых людей) Их к нам отправляют на обследование. Это происходит, если человек заявляет доктору призывной комиссии, что у него проблемы. Из тех, кого к нам направили, только одному-двум из сотни ставим диагноз "здоров". Остальные имеют расстройства. Чаще всего это акцентуация характера: когда человек мнительный и тревожный. Больной это человек или нет? В благоприятных условиях он никогда не будет обращаться за медицинской помощью.

Это военные считают, что ребята симулируют. Я говорю им: "Товарищи, почему вы на нас обижаетесь? Создайте положительный имидж белорусской армии — и тогда пойдут люди". А когда страшилки?! Если тревожный, парень думает: "Что со мной там будет!", то его состояние ухудшается объективно. Еще нам укор: закончилась призывная кампания и парням стало хорошо. Естественно, потому что нет угрозы!

— Интересно, есть профессии, представители которых попадают к вам чаще всего?

— Есть психические расстройства, которые возникают вне зависимости от внешних факторов. Независимо от окружающего общества, процент этих болезней стабилен. Так, что в Америке, что в Беларуси 1% населения страдает шизофренией и шизофреноподобными расстройствами. Их появление объясняется наследственностью, какими-то биохимическими расстройствами. Среди таких людей есть академики, врачи, композиторы — кто угодно.

Невротические расстройства чаще всего встречаются у тех, кто работает с людьми. У нас лечились юристы, адвокаты, судьи, спортсмены, артисты, некоторые из них сейчас у нас народные…

Меньше всего у нас лечится психиатров и психотерапевтов, потому что знания им помогают поддерживать психическое здоровье. А в общем — нашими пациентами могут стать кто угодно.

Для представителей любой профессии все одинаково. Если появились проблемы, это говорит о том, что неправильно живешь — задумайся. Формула простая: мир и я — взаимодействие привело к болезни. Но мир такой, какой он есть — забудь про попытку его изменить. Менять нужно себя. Причем работать над собой нужно постоянно.

— Можете дать список литературы, которую стоит почитать?

— Это то же самое, как порекомендовать всем одно и то же лекарство от головной боли. Не "попав" с книгой, можем нанести человеку вред. Когда проходил четырехмесячный курс в Харькове, еще при Советском союзе, западные веяния (НЛП, гештальт-терапия) не практиковались, мол, буржуазная психотерапия, направлена на то, чтобы манипулировать людьми.

На тот момент мне очень нравился психотерапевт и психолог Владимир Леви (кстати, сам психически больной) — книги великолепнейшие, прямо как путеводитель по жизни. И я многим рекомендовал, но те, кто у меня лечился, были не в восторге. Так что кому что "ляжет". Можно читать научно-популярную литературу, типа как стать сильнее, как победить страх.

— Карнеги рекомендует надевать маски. А я сторонник гармонии: разрешаю себе плакать, когда мне грустно, улыбаюсь, когда хочется, разрешаю себе спать 14 часов, если хочу спать. Но "пробовать" такого рода книги стоит. Если чувствуешь, что тебе помогает, читай дальше.

Сколько времени нужно лежать в стационаре? Сколько длится лечение в домашних условиях? Сколько времени нужно пить лекарства? Как долго проводится психотерапия? Можно ли по пожеланиям пациента и его близким менять длительность лечения? От чего зависит длительность лечения и реабилитации психических, неврологических заболеваний и зависимостей? Ответам на эти вопросы посвящен предлагаемый ниже материал.

Общая информация для пациентов и их родственников

Длительность курса определяется исключительно лечащим врачом, исходя из специфики болезни, индивидуальных особенностей организма и восприимчивости к терапии!
Не существует строго регламентированных сроков для лечения определенных болезней. У разных пациентов с одним и тем же «диагнозом» мы наблюдаем различные сроки лечения и даже разные результаты терапии.

Пациент или его близкие не должны мешать лечению своими настояниями по изменению сроков и интенсивности лечения. Но, как показывает практика, это получается не всегда.

Значительная часть пациентов и особенно их близких склонны к манипуляции относительно сроков и интенсивности терапии в сторону увеличения. За счет преувеличения тяжести симптомов, о которых они рассказывают врачу, за счет собственных просьб и своих опасений ухудшения состояния они стремятся оттянуть момент выписки из больницы.

И наоборот, многие пациенты (реже их близкие) пытаются повлиять на врача для укорочения длительности терапии. У пациентов есть право по собственной инициативе отказаться от необходимого лечения и врачи в этом случае ничего (кроме как попытаться разубедить) сделать не могут.

Близких и родственников пациентов не должны пугать кажущиеся длительными (или короткими) сроки лечения. Рекомендованная длительность терапии имеет целью победить болезнь и добиться того, чтобы болезненные приступы не возвращались.

Отдельно следует сказать о тех случаях, когда врачи не могут точно спрогнозировать сколько времени потребуется пробыть в стационаре для проведения лечения. Такое может быть при впервые возникших психозах с неустановленными причинами и механизмами развития, нервных срывах, реактивных состояниях.

В таких ситуациях врачи определяют необходимость продолжения лечения ежедневно, исходя из динамики состояния. От близких больного здесь потребуется терпение.

Средняя продолжительность лечения

Ниже приведем среднестатистические сроки лечения в стационаре психиатрической и психотерапевтической клиники при разных заболеваниях психики и нарушениях поведения, а так же длительность терапии после выписки из больницы.

Данные взяты из реальной клинической практики. Напоминаем, что эти сроки не являются стандартами!

Заболевание	Степень выраженности, тяжесть состояния	Ср. сроки госпитализации	Ср. сроки лечения после выписки из стационара
Психоз	тяжелый	60 дней	2 года
	средней степени тяжести, впервые возникшие острые психозы	30 дней	12 месяцев
	не выраженная психотическая симптоматика, обострение хронических психозов	10 дней	6 месяцев, при хронических психозах много лет
Пограничные психические расстройства (неврозы, расстройства личности, реактивные состояния)	выраженная симптоматика	30 дней	12 месяцев
	средняя степень выраженности симптомов	10 дней	6 месяцев
	легкая выраженность симптомов	несколько дней (1-5)	30 дней
Панические атаки, тревожные расстройства	длительно текущие тревожные расстройства, фобии, генерализованное тревожное расстройство	30 дней	1,5 года
	смешанное тревожное и депрессивное расстройство, неврастения	15 дней	12 месяцев
	панические атаки впервые выявленные	10 дней	6 месяцев
Депрессия	тяжелая депрессия, депрессия с психозом, суицидальное поведение	45 дней	12 месяцев
	средней степени выраженности депрессивная симптоматика, впервые возникший депрессивный приступ	30 дней	9 месяцев
	легкая выраженность депрессивной симптоматики	10 дней	4 месяцев
Органические психические расстройства (последствия черепно-мозговых травм, нейроинфекций и интоксикаций, сосудистых нарушений мозга и т.п.)	тяжелые психозы с бредом и обманами восприятия	45 дней	2 года
	«органические» психозы средней степени тяжести, острые психозы на фоне деменции, делирий	30 дней	12 месяцев, при деменции – постоянное наблюдение всю жизнь
	органическое расстройство личности, пограничные «органические» расстройства (нарушения сна, настроения, двигательные нарушения)	21 день	12 месяцев
	астеническое состояние	10 дней	6 месяцев
Шизофрения, шизоаффективное расстройство	30 дней	постоянно
Алкогольная зависимость	алкогольная зависимость в сочетании с психическими расстройствами, 3-я стадия алкогольной зависимости	30-45 дней	2 года, при 3-й стадии – всю жизнь
	2-я стадия алкогольной зависимости	21 день	12 месяцев
	1-я стадия и начало 2-й стадии алкогольной зависимости	10 дней	12 месяцев
	Вывод из запоя, снятие отравления, устранение похмельного состояния, отрезвление (указанные мероприятия не являются лечением алкогольной зависимости)	1-2 дня	нет
Наркотическая зависимость	2-я и 3-я стадия зависимости, сопутствующие психические расстройства	45 дней	3 года
	2-я стадия зависимости с сохраненной критикой к заболеванию, реабилитационным потенциалом	30 дней	3 года
	1-я стадия зависимости	10 дней	12 месяцев

Как видно из таблицы, при психических расстройствах и нарушениях поведения средние сроки лечения после выписки из стационара длительные: исчисляются месяцами и даже годами.

Различные методики лечения имеют свою длительность применения.

Длительность фармакотерапии (прием лекарств)

Фармакотерапия при лечении психических расстройств и нарушений поведения делится на:

• Активную. Проводится, как правило, на ограниченный срок не более 1-2 месяца для снятия болезненного состояния.
• Поддерживающую. Проводится после того, как состояние стабилизировалось. Может длиться месяцами и годами.

Такие группы препаратов как транквилизаторы и нейрометаболическая терапия применяются короткими курсами, а антидепрессанты, нормотимики, нейролептики могут применяться длительно (при необходимости, всю жизнь).

Длительность немедикаментозного лечения

Физиотерапия применяется ограниченными курсами (от 10 до 30 дней), которые могут повторяться (например, весной и осенью).

Психотерапия – это метод лечения, рассчитанный на длительные сроки. К примеру, среднестатистический курс такого распространенного вида психотерапии как когнитивно-бихевиоральная занимает несколько месяцев. Хотя существуют и однократные психотерапевтические занятия и тренинги рассчитанные на одно или несколько занятий (так называемая краткосрочная психотерапия).

Что бы вы чувствовали, если бы одним прекрасным утром проснулись в помещении с зарешёченными окнами, вокруг – люди в белых халатах, и вы при этом не помните предысторию попадания в психиатрическую больницу? Кажется, что всё вышеописанное – завязка какого-то фильма ужасов, но это реальные события, которые произошли с героем нашего интервью.

Молодой человек анонимно рассказал корреспондентам VSE42.Ru, как попал в медучреждение, кто является постояльцами лечебницы, что приказывают делать "голоса", и уверил: не так страшен "жёлтый дом", как его малюют.

Хотелось бы поделиться историей о моей самой большой ошибке, в буквальном смысле чуть не стоившей мне жизни.

Конкретной причины покончить жизнь самоубийством у меня не было: это не из-за безответной любви, расставания, горя, связанного с близкими. У меня просто была странная мечта – побывать в "психушке" (ещё когда учился в школе, в среднем звене).

Меня всегда интересовали и завораживали темы о психбольных, отклонениях, болезнях… Также был интерес к суициду – почему люди совершают это? Не стану отрицать: в этом есть какое-то сумасшествие, что меня это всё интересовало. Я увлекался фильмами, книгами на эти темы. Был на нескольких сеансах психотерапии – индивидуальных и групповых занятиях. Потом без видимой причины настал период, когда я намеренно стал отрезать себя от всего мира, начал погружаться в одиночество и вместе с тем – в сумасшествие.

Потом перестаёшь понимать: то ли ты играешь в безумие, то ли оно играет тобой. Ты ощущаешь себя в тумане, начинается другое восприятие времени, находишься как бы в вязкости, наступает так называемая в психиатрии лёгкая дереализация (прим. ред. – психопатологическое состояние, характеризующееся тягостным переживанием утраты реальности с окружающим миром). Ни о чём конкретно не думаешь – состояние фрустрации (прим. ред. – негативное психическое состояние, обусловленное невозможностью удовлетворения тех или иных потребностей). Не различаешь, что хорошо, что плохо, что можно, что нельзя, – равнодушие.

На тот момент у меня не было никаких реальных занятий: ни учёбы, ни работы, никаких отношений с людьми. И вдруг приходит на ум кажущаяся совершенно нормальной мысль прервать свою жизнь – такая же обыденная, как желание покурить или поесть. И это происходит не в истерике, не в состоянии аффекта, а в холодном безразличии. Сейчас осознаю, что это страшно – мертвецки холодное равнодушие к собственной жизни, с которым я научился справляться только сейчас.

Однажды психиатр на приёме назначил мне таблетки – сильный антидепрессант – в очень маленьких дозах. Я давно перестал его принимать. А тут вспомнил, что где-то завалялся "стандартик"…

Точно не помню, что я испытывал в тот момент, сколько я выпил. Умопомрачение. Через несколько минут наступил очень сильный ужас. Тогда я отправил сообщение родителям, мол, приезжайте, я выпил таблеток. Дальше ничего не помню, потом очнулся в больнице – когда меня уже привели в чувство. А из больницы тех, кто вот с такими попытками, увозят в психиатрическую лечебницу…

Попал я в санприёмник. Ощущение было, что очутился в концлагере. Комната была жутковатой: надо было раздеться догола, все вещи – под опись, далее тебя моют (но это для, так скажем, несамостоятельных – я всё делал сам). Врач спрашивал, почему возникли мысли о суициде. Тут же выдали синюю робу в жёлтую клеточку, в которой до тебя, жутко представить, побывал не один "псих". Чтобы ходить по улице между корпусами, нам выдали старые фуфайки и валенки.

Определили меня в первичное отделение, острое, только чтобы я не смог больше ничего с собой сделать. Строгий режим и надзор (нельзя никуда выходить, и в основном там лежат с тяжёлыми расстройствами мышления, шизофренией). На первом этаже – острое, и там больше надзора: медсёстры ходят, наблюдают за больными. Выше – вторичное (например, проступок какой-то совершил, избил кого-нибудь).

Отделение выглядело прилично, можно сказать, с евроремонтом, никаких мягких стен, привинченных кроватей, кафельный пол, только везде на всех окнах – решётки. (Всего несколько раз на моих глазах разбушевавшихся пациентов, которые не хотели пить лекарства или есть, привязывали к кроватям). Кстати, я даже ни разу не видел смирительных рубашек.

Запомнился туалет – с полностью прозрачной стеклянной дверью. Выход на улицу запрещён: можно перемещаться только по коридору. Была одна палата, называлась "надзорка", что-то типа карцера: вход перегорожен столом, за которым сидела медсестра. Сюда помещали тех, кто в чём-то провинился, например.

Когда я впервые увидел отделение, все "шизики" (около тридцати человек) как раз выстроились в очередь за таблетками. Первая мысль: "Что за "психи"? Куда я попал? Я-то точно не такой – я не должен здесь находиться". С другой стороны, было ощущение, что начались большие приключения в моей жизни: можно сказать, сбывается мечта.

Поговорил с врачом в первый день. Я ничего не смог описать: почему, что, зачем. Она назначила лекарства, мне вкололи не знаю что, и я упал посреди коридора (для меня это была очень большая доза). Я проспал до следующего дня. Укол, видимо, мне не подошёл. Несколько дней мне подбирали лекарство, и побочные эффекты на мою центральную нервную систему были очень непредсказуемыми. От одних мне сковывало шею, от других было ощущение, что всё тело излучает тепло, и хотелось со всеми общаться, дарить миру свет. Но потом это состояние оборачивалось повышенной температурой и ломкой. В итоге назначили таблетки полегче и витамин B.

Конечно, было очень много страха от разных мифов, что обкалывают до состояния зомби, что нормальный человек потом не становится прежним. Я-то там себя чувствовал более-менее адекватным. Сначала напрягало всё, и я даже брезговал спать, есть, но потом ко всему привык (месяц я там пробыл).

Больничный режим – обычный: в шесть утра – подъём, на завтрак – каша (всё в медной посуде, чтобы никто не разбил и не воспользовался в целях членовредительства), обед – суп, второе (картошка, минимум мяса), полдник – печеньки, компот. Ужин – суп, оставшийся с обеда, вечером – кефир. Почти что детский лагерь (смеётся).

С собой ничего нельзя было иметь – постоянно ходили санитары и смотрели подушки, матрасы. Отдельно могли родственники приносить "передачки". Они хранились на кухне, и в определённое время их выдавали (у меня родители всегда что-то приносили). Мобильные изымали и давали позвонить раз в день.

Развлечения были незамысловатыми: кто в состоянии читать, тот брал книги из "библиотеки" (она представляла собой две полки в шкафу, в котором в основном находились лекарства и медицинские принадлежности), были там, например, книжки "Исповедь бунтаря" Немцова, Лимонова. Другие играли в карты, и местной "валютой" была сигарета (её, кстати, пациенты могли заработать также, вымыв полы в отделении). Раз в неделю выкатывали телевизор, особенно все любили смотреть новости, какие-нибудь комедии или даже фильмы про любовь.

Приходилось на обследовании мне встречаться с пациентками из женского отделения на том же этаже, но в другом крыле. Как мне рассказали, в основном там женщины с истериками (действительно, одна постоянно плакала, всхлипывала); были также несколько молодых девушек с анорексией.

На подходе к получению лекарств медсестра обычно задавала вопрос: "Ну что, как дела с "голосами?". В первые дни я вообще не понимал, что это значит. Уже потом узнал, что так называются слуховые галлюцинации, являющиеся одним из главных симптомов шизофрении. Одним эти "голоса" рассказывали анекдоты и целый день смешили, других – оскорбляли, ругались матом, приказывали, что нужно делать: вставать или лежать, кушать или нет, для третьих были голосами умерших родственников, с которыми они постоянно вели беседу.

Как только я поступил в больницу, у меня была с собой пачка жвачки, и я нервно жевал "пластинки" одну за другой, чтобы успокоиться. Это увидели несколько человек и подбежали, стали клянчить. Я отдал всё, что у меня было, надеясь, что получу какое-то их расположение (смеётся).

Первый, с кем я познакомился и кому дал жвачку, – паренёк, у которого пол-лица было в коросте, рука – в гипсе, и слюни лились (как я и представлял себе обитателей "дурдома"). Говорить он более-менее мог, и я спросил, что случилось, – мальчик сказал, что у него – эпилепсия, а ожог он получил, когда заснул, прислонившись к батарее.

Другой "постоялец" – молодой парень, у него одна рука была очень ссохшаяся, маленькая, а голова – непропорционально большая. Его в детстве укусил клещ, и с тех пор у него были физические и поведенческие отклонения, но мышление – нормальное. Он оказался моим соседом по палате. Ночью он постоянно что-то грыз. И я, честно признаюсь, иногда заглядывал под его подушку и находил там раскрошенное печенье без обёртки и горы пакетиков чая.

Ещё один мой сосед – мужчина, очень образованный, музыкант, которого избили на улице. С ним даже иногда можно было нормально разговаривать, но он неожиданно мог крикнуть: "А-а-а-а-а, земля трясётся – ложись!" или "Осторо-о-о-жно: потолок падает!". Ночью он долго ходил по маленькой палате. Иногда я просыпался из-за того, что он стоял и смотрел на меня.

Ещё в палате был человек, который всё время плакал. Он постоянно рассказывал историю, что у него жену и сына убили в один день, поэтому он "свихнулся" из-за горя. Выяснилось, что он сам их убил, у нас он пробыл дня три, и его через какое-то время перевели в отделение для отбывания наказаний.

В общем, я могу выделить несколько категорий пациентов. В основном, конечно, – алкоголики с белой горячкой. Много случаев, когда соседи в "психушку" сдавали надоевших пьяниц, и были они там на принудительном лечении.

Один из них мне хорошо запомнился: он выпал из окна девятого этажа, и это ему приказали сделать "голоса", появившиеся после застолья. Упал животом на заборные колья, остался жив, и внешне он был похож на Франкенштейна, ходил с костылём, хромал. У него всё тело было перешито, изуродовано, на лице и животе – шрамы.

Было очень много молодых парней из интернатов, кто сбегал, и в воспитательных целях их помещали сюда. Они, кстати, – самые адекватные люди. Была одна палата отбывавших наказание за наркотики, некоторые по четыре года там находились. По совместительству работали санитарами: усмиряли буйных, например. Ещё малолетки, которые "чудили" в школе и лежали "на статью" в военный билет, – из-за своего отклоняющегося поведения. Были чистые шизофреники, которые лежали для подтверждения группы инвалидности. Лечился там, кстати, один хитрый симулянт, который говорил, что у него нет "голосов", но медсестре он всегда сообщал, что были, чтобы получить инвалидность и материальную поддержку.

С большинством можно было даже нормально общаться, и ты даже на некоторое время забывал, что у них есть психические отклонения. До поры до времени, пока они чего-нибудь не "выкинут". Например, я разговаривал с одним, пока вдруг он не начал стучать себе пальцем по виску и говорить, что нужно привести в порядок мысли.

Мужик был один, которого не устраивали два унитаза в туалете. Он всё время стелил туалетную бумагу и "ходил" прямо на неё.

Особенные отношения у меня сложились с одним из пациентов – парнем больше двух метров ростом, детиной, который даже не умел говорить и издавал звуки, похожие на мычание. Зато его эмоции читались очень легко: он широко улыбался, да так, что слюни изо рта текли. Как-то я заметил, что у меня стали пропадать книги, я понаблюдал и понял, что он их ворует и прячет себе под матрас. Не знаю, зачем он это делал. Когда я пытался отобрать, он защищал их, как ребёнок защищает свои последние игрушки. Налетал на меня с кулаками, и мне пришлось позвать медсестру. После этого он обиделся и несколько дней со мной не разговаривал. Потом в знак примирения нарисовал мой портрет, мягко говоря, в стиле примитивизма (смеётся).

Был один парень, который предсказывал всем скорую смерть: "Вы все умрёте!", и, чтобы этого не случилось, пациенты должны были угостить его конфетами.

Лечился тут и политический оппозиционер, возомнивший себя Гитлером парень, собиравший партию, в которой, по его словам, было около двухсот человек по всей России (в неё он активно агитировал вступить и меня). Партия, как я понял, была, мягко говоря, с националистским уклоном. В первые дни моего пребывания там он горевал, что его адепты остались без лидера, и продумывал план побега. Однажды, кстати, такой случай выдался. Его забрали чистить снег, парень, к слову, был в полном обмундировании: с именной фуфайкой, в шапке-ушанке, валенках. Как рассказывали очевидцы, он воспользовался замешательством конвоира, бросил лопату и побежал. Где-то неделю его не было, но его поймали потом. Затем он с достоинством отказался от голосования на выборах, которые проходили прямо в больнице. (Здесь соорудили и импровизированные кабинки – всё отделение выстроилось в очередь, включая всех на вид самых безнадёжных, которым закон, видимо, не запрещает голосовать).

Был один местный "экстрасенс", который работал за еду. Я ему всё время давал зефирку, а он предсказывал. Он говорил, что "в 2060 году всё золото мира соберут, сплавят в один большой шар и подвесят в воздухе, чтобы все видели". Уверял, что в России будет "война Севера и Юга" и что "будет править император". Он утверждал, что мы с ним – "родственники в десятом колене", и я – "потомок Рюриковича, поэтому могу претендовать на трон". Говорил, что на мне "много невидимой грязи", и чистил её за вкусняшки: смотрел на меня и делал вид, будто пьёт с меня все эти нечистоты. А ещё он заверял, что умеет превращать чай в водку (это обычно было во время чаепития).

Познакомился я здесь и с упитанным парнем, он всё время говорил, что я добрый. Спрашивал, могу ли я ему принести бутылку "Кока-Колы", ещё ему всё время было жарко, поэтому он ходил в одних трусах, а когда в туалете открывали окно, он мог по четыре часа стоять там, хотя была зима. Выглядел он лет на двадцать, но ему на самом деле – около тридцати пяти лет, по-моему. Чтобы никто из пациентов ничего не отбирал, он демонстративно плевал в бутылку при всех. Он был самым добрым до того момента, пока не покушались на ёмкость с любимым напитком.

Самое тяжёлое в больнице – разговор с психиатром. Она очень много меня провоцировала, говорила обидные вещи, например: "Что-то у вас ужасно пахнет изо рта. Вы что, не знаете, где у вас лежит зубная паста?", чтобы посмотреть на реакцию. Конечно, в этом заключалась тактика определения моего диагноза, и теперь я это понимаю.

Был такой случай, что однажды она пришла ко мне в палату и попросила пойти за ней. Я думал, что это будет обычный разговор. Она попросила войти в кабинет, я вошёл, а там сидели, видимо, студенты, их было много, и у меня возникло отвратительное ощущение: выглядел я ужасно (это было недели через две после начала лечения), а на меня смотрит толпа моих сверстников. При всех этих людях врач начала расспрашивать меня про признаки заболевания. Естественно, я был в шоковом состоянии, выглядел ещё более сумасшедшим, чем был на самом деле. Потом она попросила снять майку, чтобы показать, что я очень сильно похудел. Я спросил, можно ли мне уйти, и вышел из этой комнаты.

Диагноз мне не говорили: это всё держится в тайне. Да и вообще, его никому не сообщают. Мне случайно повезло увидеть свою собственную карточку. Вердикт был таков: "психопатическое расстройство личности", ещё урывками я успел прочитать что-то про "провокацию родных суицидом", "пограничное состояние", "отсутствие психотических элементов с ярко выраженными невротическими состояниями" и другие заключения, которые врач записала на основании бесед со мной и наблюдения персонала больницы.

В целом сказали не маяться дурью, а заняться делами. Заверили, что самое эффективное лечение – социализация. Как мне позже объяснили, точного в психиатрии очень мало, и существует множество классификаций разных болезней. Раньше бы мне поставили шизофрению, но сейчас всё больше внимания стали обращать на пограничные состояния человека.

В армию я, естественно, не годен, хотя намерений "откосить" у меня и в помине не было, честно. В военном билете у меня стоит восемнадцатая статья "Инфантильное расстройство личности". С данной статьёй я не могу работать в шахте, органах внутренних дел, носить оружие. Права мне выдали, правда, через три года, – по предоставлению характеристик и решению врачебной комиссии, но без права найма (не могу работать в такси водителем, да мне это и не нужно, в общем).

Я не стал изгоем среди родственников, никто не считает меня больным "психом". Они оказали очень серьёзную поддержку, не отвернулись: это не приговор и не преступление. Мне удалось более-менее социализироваться, поступить в вуз и окончить его.

Пребывание в больнице стало для меня своего рода психотерапией. Я увидел людей, которым намного тяжелее, чем мне, что стало толчком для выздоровления. И хотя этот опыт для меня очень интересен и важен, другим бы я посоветовал поучиться на моём дурном примере (ни в коем случае не повторять) и взяться за свою жизнь основательно, постоянно искать в ней смысл и цепляться за каждый светлый момент.