Оспаривание взаимосвязанных сделок в банкротстве

Попытки организации-должника как до, так и после возбуждения дела о банкротстве вывести ликвидное имущество и таким образом сохранить его от имущественных требований кредиторов — явление весьма распространенное. И хотя действующее законодательство предусматривает специальные основания для признания недействительными сделок, направленных на вывод активов компании в преддверии ее банкротства, на сегодняшний день остается немало вопросов, касающихся оспаривания таких сделок, которые не нашли отражения в законодательном регулировании и разъяснениях высших судебных инстанций. Подробнее — в материале.

В действующем законодательстве вопросам недействительности сделок должника помимо общих оснований, предусмотренных ГК РФ, посвящена глава III.1 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве). Отдельные аспекты применения данных норм раскрыл Пленум ВАС РФ в постановлении от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)“» (далее — постановление № 63). Однако на некоторые вопросы ответы приходится искать в отдельных решениях судов различных инстанций.

Влечет ли отсутствие оплаты по договору купли-продажи при наличии в нем условия о полной оплате недействительность договора?

Подозрительная сделка может быть признана арбитражным судом недействительной при неравноценном встречном исполнении обязательств другой стороной сделки (ст. 61.2 Закона о банкротстве). Применение этой нормы на практике нередко вызывает вопрос: если договор между компанией-должником и третьим лицом содержит положение, в котором стороны подтверждают, что оплату по этому договору компания-должник получила в полном объеме, но при этом анализ хозяйственной деятельности этой компании и движения ее денежных средств свидетельствует о том, что покупатель не платил и подтверждение оплаты было лишь формальным, будет ли такая сделка недействительной?

Например, в одном деле компания в преддверии процедуры банкротства продала ликвидный земельный участок физическому лицу. По мнению кредитора, обратившегося в суд с требованием о признании этой сделки недействительной, рыночная стоимость отчужденного имущества была значительно выше, чем его цена по оспариваемому договору. Кроме того, в качестве одного из доводов кредитор привел тот факт, что покупатель не заплатил продавцу даже оговоренную сторонами цену. При этом в самом договоре факт оплаты стороны зафиксировали, однако платежного документа суду представлено не было.

Различные суды по-разному разрешают споры в подобных обстоятельствах.

Так, Пятнадцатый арбитражный апелляционный суд в постановлении от 24.11.2016 № 15АП-15047/2016 по делу № А32-19671/2013 пришел к выводу, что отсутствие платежного документа, подтверждающего оплату физическим лицом приобретенного имущества, само по себе не доказывает безвозмездность сделки, поскольку текст договора может расцениваться как расписка в получении продавцом денежных средств. Суд отметил также, что непередача бывшим руководителем должника конкурсному управляющему бухгалтерских документов должника не может каким-либо негативным образом отражаться на правах и обязанностях физического лица, факт оплаты которого подтвержден договором и последующей регистрацией перехода права собственности на спорное имущество за покупателем в Росреестре.

Такой правовой подход поддержал и Верховный суд РФ (см. Определение ВС РФ от 11.01.2017 № 308-ЭС14-7166(3)). Более того, отказывая кредитору в передаче дела на рассмотрение Коллегии по экономическим спорам, судья ВС РФ отметила, что довод кредитора о том, что оплата по спорным договорам не состоялась, сам по себе о неравноценности сделки не свидетельствует, так как последующее исполнение не меняет условия договора. Для оспаривания сделок по соответствующему основанию конкурсный управляющий мог доказать, что должник знал о заведомой неисполнимости спорных договоров (абз. 5 п. 8 постановления № 63), чего им сделано не было.

Между тем приведенную позицию Верховного суда РФ нельзя назвать устоявшейся — совершенно иной подход высказал Верховный суд РФ в Определении от 01.12.2016 № 305-ЭС15-12239 по делу № А40-76551/2014.

В этом деле банк в преддверии отзыва у него лицензии приобрел нежилые помещения, а уже через месяц продал их физическому лицу. Оплату по договору физическое лицо произвело не сразу, а спустя почти полгода — сразу после того как на его счет в другом банке поступила необходимая сумма. При этом, как утверждал конкурсный управляющий банком-продавцом, денежные средства, которыми физическое лицо оплатило покупку нежилых помещений, поступили на его счет от компании, которая получила их от самого банка-продавца, перечислившего денежные средства в счет оплаты приобретенных им ранее у этой компании неликвидных векселей. При этом в договоре купли-продажи недвижимости содержалось указание на полную оплату недвижимости покупателем на момент его подписания, а переход права собственности на недвижимость к покупателю — физическому лицу был зарегистрирован.

Заявляя требования о признании сделок банка (купли-продажи помещений, покупки векселей и перечислению денежных средств во исполнение этих сделок) недействительными, конкурсный управляющий банком указывал, что целью их заключения явилось лишь формальное прикрытие передачи денежных средств и недвижимого имущества банка в пользу сторонних лиц фактически без предоставления встречного исполнения.

Верховный суд РФ, в отличие от судов нижестоящих инстанций, которые рассматривали сделки купли-продажи недвижимости и векселей по отдельности и не усмотрели в них признаков недействительности, с доводами арбитражного управляющего согласился. Он посчитал, что указанные сделки банка следует рассматривать как взаимосвязанные и в таком качестве оценивать последствия их совершения для банка и его кредиторов.

Позиция Верховного суда РФ по второму приведенному делу (№ А40-76551/2014) представляется более обоснованной, чем позиция по первому делу (№ А32-19671/2013). Если отсутствие оплаты по договору рассматривать в качестве дебиторской задолженности, которую конкурсный управляющий обязан взыскивать, то на практике это приведет к возможности на формально законном основании выводить имущество из конкурсной массы должника, ничего не предоставляя взамен.

Обычной на практике является ситуация, когда имущество, приобретаемое при сомнительных обстоятельствах, в дальнейшем перепродается лицам, которые защищены правилами ст. 302 ГК РФ о добросовестности. Но если имущество приобретено безвозмездно у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать его во всех случаях (ч. 2 ст. 302 ГК РФ). Условие договора о полной оплате приобретаемого имущества покупателем, притом что фактически такая оплата не производилась, дает покупателю необоснованное право заявлять о возмездном приобретении имущества и добросовестности, что в конечном итоге блокирует возможность возвратить это имущество в конкурсную массу с помощью виндикационного иска.

Кроме того, представляется сомнительным вывод о том, что конкурсный управляющий может и должен доказывать в подобных спорах, что должник знал о заведомой неисполнимости спорных договоров. Для этого конкурсному управляющему или кредитору необходимо обладать сведениями об имущественном положении покупателя, чтобы доказать в судебном процессе, что лицо не имело средств, которые бы позволили ему оплатить приобретаемое имущество.

Безусловно, арбитражный управляющий наделен правом запрашивать необходимые сведения о должнике, лицах, входящих в состав органов управления должника, контролирующих лицах, принадлежащем им имуществе (в том числе имущественных правах), контрагентах и обязательствах должника (абз. 7 п. 1 ст. 20.3 Закона о банкротстве). Между тем данные права предоставлены исключительно в отношении должника и контролирующих лиц. Как показывает практика, в большинстве случаев вывод активов производится в пользу лиц, юридически не связанных с должником, однако по тем или иным причинам подконтрольных ему.

Неравноценное встречное исполнение: где проходит граница между действительностью и недействительностью сделки?

Согласно п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве действительность совершенной должником в преддверии банкротства сделки зависит от равноценности встречного исполнения по ней. Под неравноценным встречным исполнением при этом понимается любая передача имущества или иное исполнение обязательств, если рыночная стоимость переданного должником имущества или осуществленного им иного исполнения обязательств существенно превышает стоимость полученного встречного исполнения обязательств, определенную с учетом условий и обстоятельств такого встречного исполнения обязательств.

Первый вопрос, который возникает в данной связи: что понимается под такими оценочными понятиями, как «неравноценность» и «существенность»?

Действующее законодательство и разъяснения высших судебных инстанций не дают прямого ответа на данный вопрос. В судебной практике сформирован подход, в соответствии с которым признаки существенности оцениваются по правилам подп. 4 п. 2 ст. 40 НК РФ (отклонение более чем на 20% в сторону повышения или в сторону понижения от уровня цен по идентичным (однородным) товарам (работам, услугам) в пределах непродолжительного периода времени).

Так, например, арбитражный суд Амурской области Определением от 18.02.2013 по делу № А04-957/2012 удовлетворил требования конкурсного управляющего о признании сделки купли-продажи водонапорной скважины недействительной в связи с расхождением между рыночной стоимостью, определенной на основании заключения эксперта, и ценой отчуждения, установленной в договоре. Однако апелляция с таким решением суда первой инстанции не согласилась. Дело в том, что разница между рыночной стоимостью и ценой сделки составила всего 15,3%. Апелляция, руководствуясь правилами п. 2 ст. 40 НК РФ, посчитала такое расхождение несущественным (см. постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 03.06.2013 № 06АП-1487/2013 по делу № А04-957/2012).

Пятнадцатым арбитражным апелляционным судом в постановлении от 09.01.2017 № 15АП-6713/2016 по делу № А32-19671/2013 был сформирован аналогичный правовой подход, только уже без ссылки на налоговое законодательство. В этом деле суд указал, что разница менее чем в 20% между ценой договора и ценой аналогичных сделок не является существенной.

На наш взгляд, эта позиция не полне обоснованная и нуждается в уточнении по следующим причинам.

Вопрос о рыночной стоимости спорного имущества фактически является решающим для правильного рассмотрения данных споров. Из содержания ст. 3 Федерального закона от 29.07.98 № 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации» следует, что рыночная стоимость носит вероятный характер и имеет как минимальный, так и максимальный размер. Эксперты, анализируя рыночную стоимость имущества, могут применять корректировки, в частности скидку на торг. Например, в одном споре в отношении участков сельскохозяйственного назначения корректировка достигла значения в 17% (см. постановление АС Северо-Кавказского округа от 02.11.2016 № Ф08-6367/2014 по делу № А32-19671/2013).

В результате складывается ситуация, при которой в одном деле суд признает недействительной сделку, отличающуюся на 20% в худшую для должника сторону от цены аналогичных сделок, а в другом деле указанное расхождение практически нивелируется скидкой на торг в 17%.

Представляется, что, во-первых, величина указанного критерия должна быть выше — на уровне 40—50%, а во-вторых, указанное процентное соотношение следовало бы закрепить в Законе о банкротстве. Это позволило бы устранить существующие противоречия в судебной практике и избавило суды от необходимости мотивировать решение нормами налогового законодательства, которое в принципе не допускает применения по аналогии.

Особенности предмета доказывания. Как доказать недействительность оспоримой сделки?

Статья 61.2 Закона о банкротстве содержит фактически два самостоятельных юридических состава недействительных сделок.

Для признания недействительной подозрительной сделки на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве необходимо доказать одновременное наличие следующих обстоятельств:

сделка совершена должником в течение одного года до принятия заявления о признании банкротом или после принятия указанного заявления;

наличие неравноценного встречного исполнения обязательств, при котором рыночная стоимость переданного должником имущества или осуществленного им иного исполнения обязательств существенно превышает стоимость полученного встречного исполнения обязательств, определенную с учетом условий и обстоятельств такого встречного исполнения обязательств.

Как уже было отмечено, существенным для данной категории споров суды признают отличие цены сделки более чем на 20% в худшую для должника сторону от цены аналогичных сделок. Установления иных обстоятельств, в частности факта недобросовестности покупателя, не требуется.

Рыночная стоимость спорного имущества на дату совершения сделки является решающей для правильного рассмотрения данных споров. Здесь роль центрального доказательства по данной категории дел отведена профессиональной оценке спорного объекта или данным экспертного заключения в случае проведения судебной экспертизы.

На практике стороны, как правило, представляют суду отчеты об оценке с диаметрально противоположными значениями. В этой связи представляет интерес вывод Верховного суда РФ из Определения от 20.06.2016 № 305-ЭС15-10323 по делу № А40-113869/2012. Рассматривая этот спор, Верховный суд РФ указал, что поскольку вопрос о рыночной стоимости уступленных прав фактически являлся решающим для правильного рассмотрения дела, существование четырех отчетов об оценке (несмотря на то что два из них не были приняты во внимание), обусловливающих совершенно разную стоимость предмета оценки, должно было вызвать у суда разумные сомнения в достоверности сведений, содержащихся в каждом из таких отчетов. Для устранения сомнений суду следовало предложить сторонам провести судебную экспертизу по спорному вопросу.

Таким образом, спор не может быть разрешен без устранения разумных сомнений в стоимости спорного имущества, а наличие диаметрально противоположных доказательств стоимости актива является основанием для назначения судебной экспертизы.

Чтобы доказать недействительность сделки, совершенной должником в течение года до принятия заявления о признании его банкротом или после принятия такого заявления, необходимо обосновать неравноценность встречного исполнения при помощи профессиональной оценки стоимости спорного имущества. В ряде случаев суды ставят под сомнение представленные отчеты об оценке спорного имущества, однако при этом они должны указать мотивы, по которым представленное стороной доказательство отвергнуто. Иной подход может привести к отмене судебного акта (постановление Президиума ВАС РФ от 18.10.2012 № 6253/12 по делу № А40-21934/08-83-175, А40-64538/07-57-569).

Альтернативным вариантом является проведение судебной экспертизы на предмет определения стоимости имущества на момент совершения сделки. В этом случае решающее значение имеет кандидатура эксперта, так как именно от профессиональных качеств и беспристрастности данного участника процесса будет зависеть исход разбирательства.

Второй юридический состав недействительности сделки предусмотрен п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Для признания недействительной подозрительной сделки по этому основанию необходимо доказать одновременное наличие следующих обстоятельств:

сделка с неравноценным встречным исполнением была совершена не позднее чем за три года, но не ранее чем за один год до принятия заявления о признании должника банкротом;

сделка была совершена с целью причинить вред имущественным правам кредиторов;

в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов;

другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели должника к моменту совершения сделки.

Основная сложность в доказывании недействительности сделки на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве заключается в необходимости доказать недобросовестность как должника, так и его контрагента по сделке. Как правило, ответчики по данной категории дел выбирают линию защиты, в соответствии с которой они не имели представления о признаках банкротства должника и причинении вреда кредиторам, а приобретение имущества по заниженной рыночной стоимости объясняют свободой договора.

Действующая судебная практика идет по пути признания таких сделок недействительными в двух случаях. Во-первых, если контрагент, причинивший вред должнику, относится к группе заинтересованных лиц по отношению к должнику (руководитель должника, лица, входящие в совет директоров (наблюдательный совет), коллегиальный исполнительный орган, главный бухгалтер (бухгалтер) должника либо лицо, имеющее или имевшее возможность определять действия должника). В данном случае фактически будет иметь место презумпция вины контрагента (см., например, постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 20.05.2013 по делу № А01-1807/2011). Во-вторых, суды признают сделки из этой категории недействительными в том случае, если расхождение между рыночной ценой на момент распоряжения активом и ценой совершенной сделки составляет десятки или сотни раз. Например, в одном деле суд признал сделку недействительной по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве на том основании, что размер арендной платы по договору был меньше рыночной стоимости аренды, рассчитанной экспертом, в 3394 раза. При таких обстоятельствах суд посчитал, что установление в оспариваемом договоре очевидно неадекватной цены в период процедуры наблюдения в отношении должника явным образом свидетельствовало об осведомленности ответчика о неосновательности аренды и сберегаемых денежных средств (см. Определение АС Краснодарского края от 13.07.2016 по делу № А32-273/2015).

АСВ обвинило обанкротившийся «Национальный банк развития бизнеса» в выводе активов. Три инстанции разбираться в многочисленных «уликах» конкурсного управляющего не стали. Экономколлегия Верховного суда осталась этим недовольна и подробно рассказала почему.

Экономическая коллегия Верховного суда РФ опубликовала полную версию определения по делу о банкротстве ОАО «Национальный банк развития бизнеса», где затрагивались проблема финансовых схем и притворности сделок (№ А40-76551/2014). "Это определение выступает очередным примером, ориентирующим нижестоящие суды на необходимость всесторонней оценки обстоятельств обособленного спора об оспаривании сделок должника в деле о банкротстве и недопустимость сугубо формального подхода к доводам сторон", – комментирует Роман Зайцев, партнер Dentons.

Роман Зайцев, партнер Dentons: "В определении ВС отражен целый ряд выводов по вопросам применения норм как материального, так и процессуального права, которые облегчают задачу защиты прав кредиторов, пострадавших от недобросовестных действий должника в преддверии банкротства.

Фабула спора, или путешествия 82 млн руб.

Госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) как конкурсный управляющий оспорила в суде продажу банком помещений в центре Москвы (ул. Красная Пресня, д. 28, площадь 471,5 кв. м). Эту недвижимость банк продал Магомеду Заглиеву незадолго до банкротства – 24 сентября 2013 года. Цена сделки была 82,2 млн руб. При этом оплата недвижимости произошла не сразу (хотя в договоре было написано обратное), а лишь спустя полгода, за полтора месяца до банкротства – 7 марта 2014-го (правда, еще до этого Заглиев перепродал помещения другим лицам в долевую собственность).

По мнению АСВ, банк передал имущество безвозмездно. Это, как объясняло агентство, подтверждают ряд банковских операций и сделка купли-продажи векселей, совершенные до оплаты по договору по продаже помещений и в один день – 7 марта 2014 года. Их АСВ также просило признать недействительными. Банк таким образом вывел имущество, а деньги, заплаченные Заглиевым за недвижимость, являются средствами самой кредитной организации, уверены были в АСВ.

Все эти договоры и операции являются взаимосвязанными – прикрывают единую сделку по выводу активов в преддверии банкротства, резюмировало АСВ. Но три инстанции это не убедило: в иске агентству было полностью отказано. Оплата за помещения была, а спорные банковские операции права кредитной организации никак не затрагивают, мотивировали свое решение суды. Кроме того, на их взгляд, истек годичный срок исковой давности (для признания оспоримой сделки недействительной – п. 2 ст. 181 Гражданского кодекса). Разбираться же подробно в предполагаемой «схеме» суды не стали. И напрасно. Дело по жалобе АСВ дошло до Верховного суда, и экономколлегия ВС (Иван Разумов, Ирина Букина и Сергей Самуйлов) отправила его на новый круг.

Срок давности

Прикрываемая сделка (по выводу активов) оспорена АСВ по сути по основаниям п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве – как сделка, совершенная в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов банка, в первую очередь отмечается в определении ВС. Следовательно, течение срока исковой давности началось с того момента, когда АСВ узнало или реально имело возможность узнать не только о самом факте совершения спорных сделок и банковских операций, но и о том, что они являются взаимосвязанными, притворными и в действительности совершены во вред кредиторам (ст. 61.9 Закона о банкротстве). Обстоятельств, когда агентство узнало обо всем этом, суды не устанавливали, а значит, сделали преждевременный вывод об истечении срока давности, указала экономколлегия.

Векселя

Как доказывало в судах агентство, при купле-продаже ценных бумаг стороны не намеревались использовать их в качестве отчуждаемого объекта. Банку были вручены неликвидные векселя без индоссаментов, ссылалось АСВ. А согласно ГК простое вручение векселей без совершения на них передаточных надписей не могло повлечь за собой перехода к банку прав по ценными бумагами.

Суды этим доводам надлежащей оценки не дали. Они решили, что неликвидность ценных бумаг не доказана. По их мнению, это может подтверждаться исключительно бухгалтерскими документами – балансом, отчетом о прибыли и убытках векселедателя. А вот ответы компетентных органов о непредоставлении векселедателями отчетности (о предоставлении отчетности с нулевыми данными) не свидетельствуют, на их взгляд, об отсутствии активов. Судьи ВС с этим не согласились.

Нижестоящим судам «надлежало оценить в совокупности представленные агентством документы, включая сведения компетентных государственных органов, определив, какая именно информация этими сведениями подтверждена, а также акты об отсутствии векселедателей по месту их нахождения, указанному в ЕГРЮЛ, и иные документы, установив реальность истребования вексельного долга у организаций, место нахождения которых неизвестно и которые не представляют отчетность (либо представляют отчетность с нулевыми данными)», говорится в определении ВС.

В соответствии с ч. 2 ст. 9 Арбитражного процессуального кодекса участвующие в деле лица несут риск наступления последствий несовершения ими процессуальных действий, напомнила экономколлегия.

Исходя из этого судам следовало оценить и поведение процессуальных оппонентов агентства, по сути, отказавшихся от опровержения косвенных доказательств неликвидности ценных бумаг.

Бремя доказывания

Плохо проанализировали суды и доводы АСВ непосредственно о самой сделке купли-продажи недвижимости. Указание в договоре о совершенных расчетах, которых на самом деле не было; предоставление в регистрирующий орган договора без дополнительного соглашения к нему о рассрочке платежа для Заглиева (это позволило избежать регистрации ипотеки в пользу банка) – все эти ссылки АСВ суды проигнорировали.

Более того, остался без внимания и довод агентства о том, что конечным бенефициаром общества «Агросервис», участвовавшего в цепочке денежных переводов, был Антон Суслонов – заместитель председателя правления банка. Именно он как исполняющий обязанности председателя правления подписал адресованное регистрирующему органу письмо о том, что заключенный с Заглиевым договор купли-продажи недвижимости не является для банка крупной сделкой и сделкой с заинтересованностью.

Суды все это проверять не стали. Однако, если все эти обстоятельства будут доказаны, то это значит, что спорные сделки были совершены в условиях потенциального конфликта интересов: за недвижимость, переданную банком, Заглиев рассчитался средствами, полученными от компании, контролируемой менеджером банка, которая в свою очередь получила их от банка за неликвидные векселя без индоссаментов. Это переносило на процессуальных оппонентов АСВ бремя доказывания, говорится в определении ВС: именно им нужно обосновать то, что цепочка сделок основана на реальных хозяйственных отношениях, подтвердить действительное исполнение существующих обязательств (ст. 65 АПК).

Мнение юристов

Крайне важной представляется поддержка ВС доводов о возможности квалификации комплекса сделок купли-продажи имущества и ценных бумаг, а также ряда банковских операций в качестве взаимосвязанных недействительных сделок, прикрывающих единую сделку по выводу активов банка, считает Зайцев. «Нередко только при таком подходе оспаривание сделки и защита прав кредиторов будут возможны», – говорит он. Для практики большое значение имеет указание коллегии на необходимость оценивать всю цепочку взаимосвязанных сделок, уверен и Роман Маловицкий, советник АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». По его словам, ранее эта позиция также прослеживалась в актах ВС, однако на практике суды по-прежнему были склонны рассматривать сделки по отдельности.

Важную роль, по мнению юристов, могут сыграть и выводы экономколлегии относительно применения положений процессуального закона о доказывании – возложении бремени доказывания экономического смыла совершенных сделок на ответчиков. «Из текста следует, что это связано в первую очередь с имеющимся конфликтом интересов зампредправления банка, владеющего долей в одном из участников сделок и совершавшего юридически значимые действия от имени банка, – поясняет Маловицкий. – Тем не менее, на мой взгляд, эта позиция может в дальнейшем применяться и в других случаях, когда есть признаки недобросовестного поведения контрагентов».

Владимир Клименко, юрист коллегии адвокатов "Юков и Партнеры"

Гражданское законодательство предусматривает возможность заинтересованных лиц оспорить подозрительные сделки компании-должника, совершенные в течение полугода-года до принятия судом заявления о ее банкротстве, а также после принятия такого заявления.

Новое постановление Пленума Высшего арбитражного суда (ВАС) РФ от 30 июля 2013 года № 59, опубликованное на днях на сайте суда, призвано дать ответы на наиболее важные вопросы, связанные с применением судами главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" и носившего вводный характер постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)".

Практика показала, что суды зачастую не уделяют должного внимания исследованию всех существенных обстоятельств дела, что сказывается на интересах добросовестной стороны – контрагента по сделке (далее также – кредитор) в случае признания сделки недействительной. По замыслу разработчиков, постановление Пленума № 59 должно обеспечить таких лиц необходимой защитой.

Поскольку мотивами отказа судов при оспаривании сделок должника по основаниям ст. 61.2, ст. 61.3 Закона о банкротстве, как правило, является отсутствие доказательств осведомленности контрагента о признаках неплатежеспособности должника (п. 2 ст. 61.2, п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве) либо признание оспариваемой сделки совершенной в обычной хозяйственной деятельности должника (п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве), в постановлении Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 59 основное внимание сосредоточено именно на применении судами данных норм права.

Осведомленность кредитора о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника

Сделка с предпочтением, совершенная должником в течение шести месяцев до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом, может быть признана арбитражным судом недействительной "если установлено, что кредитору или иному лицу, в отношении которого совершена такая сделка, было известно о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества либо об обстоятельствах, которые позволяют сделать вывод о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества" (п. 3 ст. 61.3 Закона о банкротстве).

Исходя из разъяснений, данных в пунктах 9, 11 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63, неосведомленность о тяжелом финансовом состоянии должника (о признаках неплатежеспособности, недостаточности имущества) указывает на добросовестность кредитора.

С момента принятия главы III.1 Закона о банкротстве в судебной практике не существовало единообразного подхода к вопросу о том, кто должен доказывать осведомленность кредитора.

В пп. "а" п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 59 предлагается возложить бремя доказывания осведомленности контрагента о финансовых проблемах должника на лицо, оспаривающее сделку с предпочтением (п. 1 ст. 61.3 Закона о банкротстве). В частности, формулировку п. 12 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 о том, что при оспаривании сделки должна быть «установлена» неосведомленность кредитора (воспроизводит соответствующую норму из Закона о банкротстве), постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 59 заменяет на "оспаривающим сделку лицом доказано".

К числу фактов, свидетельствующих в пользу знания кредитора о признаках неплатежеспособности должника, первоначальный проект постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 59 относил:

– широкое распространение в средствах массовой информации (в том числе в сети Интернет) сведений о неплатежеспособности должника;

– неоднократное обращение должника к кредитору с просьбой об отсрочке долга по причине невозможности уплаты его в изначально установленный срок;
– известное кредитору длительное наличие картотеки по банковскому счету должника (в том числе скрытой);
– снижение рейтинговыми агентствами рейтинга должника до дефолтного уровня и публичное раскрытие ими этого факта;
– знание кредитора о том, что должник подал заявление о признании себя банкротом.

В ходе обсуждения первоначального проекта постановления на заседании Президиума ВАС РФ, состоявшемся 10 июля 2013 года, состав фактов, указывающих на осведомленность кредитора, был изменен. В итоге из окончательной редакции постановления Пленума были исключены такие обстоятельства, как широкое распространение в СМИ, снижение рейтинга.

Указанный пункт постановления также предусматривает, что "получение кредитором платежа в ходе исполнительного производства, или со значительной просрочкой, или от третьего лица за должника, или после подачи этим или другим кредитором заявления о признании должника банкротом не означает само по себе, что кредитор должен был знать о неплатежеспособности должника".

Касательно, официальной информации, размещенной на сайте ВАС РФ, в постановлении отмечено, что "само по себе размещение на сайте ВАС РФ в картотеке арбитражных дел информации о возбуждении дела о банкротстве должника не означает, что все кредиторы должны знать об этом" (п. 4 постановления № 59). Использованная формулировка, позволяет сделать вывод о том, что размещение каких-либо сведений в официальной картотеке арбитражных дел (в том числе, о предъявлении к должнику исков о взыскании задолженности, о вступивших в законную силу решениях о взыскании задолженности с должника) не указывает на то, что кредитору "должно было быть известно" о таком размещении, следовательно, и о возможных признаках неплатежеспособности.

Представляется, что применяемый разработчиками в этом постановлении оборот "само по себе" не означает, что кредитор, осведомленный, помимо наличия просроченной перед ним задолженности, о других обстоятельствах, свидетельствующих о финансовых затруднениях должника (не исключая широкое распространение сведений в СМИ, информацию об иных фактах неисполнения должником в срок своих обязательств перед другими кредиторами, публикуемую в открытых источниках), признается добросовестным, поскольку судом должны оцениваться все собранные по делу доказательства в совокупности. В пункте 4 постановления № 59 приведены наиболее очевидные обстоятельства, указывающие на осведомленность кредитора, что совершенно не означает, что судом не должны оцениваться иные факты, в том числе, широкое распространение в СМИ, снижение рейтинга, информация на сайте ВАС РФ.

На защиту добросовестных банков-кредиторов и налоговых органов направлен п. 5 постановления, предусматривающий, что одного лишь факта того, что другая сторона сделки является кредитной организацией или налоговым органом, не достаточно для вывода о его осведомленности о признаках неплатежеспособности должника. Предоставление доказательств недобросовестности кредитной организации, как и в пункте 4 постановления, возложено на оспаривающую сделку лицо. На осведомленность кредитной организации или налогового органа может указывать отчетность должника, заметно свидетельствующая о признаках его неплатежеспособности.

Обычная хозяйственная деятельность

Другим эффективным «барьером» при признании недействительными сделок должника, совершенных с предпочтением, является п. 2 ст. 61.4 закона о банкротстве, который не позволяет оспаривать сделки по передаче имущества и принятию обязательств или обязанностей, совершенные в обычной хозяйственной деятельности должника, если стоимость такой сделки ниже одного процента стоимости его активов.
В постановлении Пленума ВАС РФ № 59 предпринята попытка конкретизации сделок, подпадающих под ограничение, установленное п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве, а также приведены некоторые критерии отнесения сделок к выходящим за рамки такой деятельности.

В частности, пунктом 6 постановления предлагается относить к сделками, совершенным в обычной хозяйственной деятельности, сделки по возврату кредита. К "необычным" сделкам в проекте отнесены: платеж со значительной просрочкой, предоставление отступного, не обоснованный разумными причинами досрочный возврат кредита.

Применительно к банкротству банков, в пункте 16 постановления № 59 предлагается дополнить постановление № 63 пунктом 35.3, который возлагает на конкурсного управляющего банка обязанность по доказыванию того, что такие сделки, как (1) списание кредитной организацией денежных средств со счета клиента, в счет погашения задолженности клиента перед кредитной организацией (как безакцептное, так и на основании распоряжения клиента), (2) перечисление кредитной организацией денежных средств со счета клиента на счет этого же или другого лица в другой кредитной организации, выходят за рамки обычной хозяйственной деятельности кредитной организации.

Такими доказательствами могут, в том числе, являться сведения о наличии, на момент совершения оспариваемой сделки картотеки неисполненных платежных поручений или совершение сделки в обход других, ожидающих исполнения распоряжений клиентов, перевод клиентом средств со вклада досрочно с потерей значительной суммы.

Другие вопросы при оспаривании сделок должника

В ходе применения судами положений главы III.1 Закона о банкротстве, сложилась определенная практика по другим существенным вопросам, которая нашла свое отражение в постановлении Пленума ВАС РФ № 59.

В частности, в п. 3 постановления закреплено положение согласно которому, суду следует применять то правовое основание недействительности сделки (статью 61.2 или 61.3 Закона о банкротстве), которое фактически доказано истцом, а не то на которое он ошибочно может ссылаться: "например, пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве вместо статьи 61.3, или наоборот".

Важным моментом является закрепление в постановлении Пленума применяемого судами подхода по расчету госпошлины: "при оспаривании нескольких платежей по одному и тому же обязательству или по одному и тому же исполнительному листу (если требования об их оспаривании соединены в одном заявлении или суд объединил эти требования в соответствии со статьей 130 АПК РФ) государственная пошлина рассчитывается однократно как по одному требованию" (п. 10 постановления № 59).

Выше отмечалось, что неосведомленность кредитора о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества должника наравне с признанием оспариваемой сделки совершенной в рамках обычной хозяйственной деятельности, по сути, являются единственными реальными механизмами воспрепятствования оспариванию сделок с предпочтением. О том, насколько эффективными окажутся предлагаемые в новом постановлении Пленума ВАС РФ способы защиты добросовестных контрагентов, можно будет судить только после формирования судебной практики его применения.